«Давайте знакомиться, меня зовут тетя Люда», — с искренней улыбкой на лице говорит мне замечательная актриса и женщина Людмила Чурсина. Народная артистка СССР в рамках литературно-художественного проекта «Живое русское слово» имени Святослава Бэлзы посетила Сургут с творческим вечером, а перед тем как выйти на сцену филармонии рассказала вашему покорному слуге о том, почему кино в России начало подниматься с колен после 90-х и загнивает ли Европа.

— Раньше вы не очень любили рассказывать о себе или не считали нужным. Сейчас, судя по тому, что первое отделение сегодняшнего вечера посвящено вашей жизни и творчеству, желание появилось?
— По правде сказать, такой формат встречи со зрителем для меня редкое явление. Обычно я гастролирую со спектаклями или какими-то концертами. Подобный творческий вечер у меня был года два назад, поэтому я очень волнуюсь. О жизни рассказывать действительно хочется, потому что, несмотря на то, что в интернете сейчас можно почитать всё, что угодно, почти всех журналистов интересует личная жизнь. Я же считаю, что важнее передать накопленное за все эти годы творческое понимание профессии, а не информацию о том, сколько у меня было мужей. Частная история мне малоинтересна, так как уже давно все вопросы и рассказы про неё превратились в жвачку. Темы мусолятся одни и те же.

— А у меня как раз проблема, я стараюсь не задавать личные вопросы, так что про мужей спрашивать не буду. Давайте поговорим о фильмах. Сейчас всё чаще говорят, что кино в упаднеческом состоянии. В последнее время всё сложнее с этим не соглашаться. Вы тоже считаете, что все плохо?
— Я считаю, что после 90-х, когда наше кино рухнуло в чернуху и порнуху, мы наоборот начали выползать. Сейчас стали появляться интересные фильмы и сериалы, которые снимают, хоть и молодые, но уже достойные режиссеры. Конечно, и сейчас очень много «пиф-паф» и прочих подобных сцен насилия и жестокости, но есть и про жизнь человека. Вот, например, из «большого» кинематографа хочется отметить «Солнечный удар» Никиты Михалкова. Да и вообще российские фильмы все чаще в последние годы стали получать награды даже на самых крупных фестивалях.

— Однако есть те, кто очень снисходительно относятся к тому, что сейчас снимают. Ладно, Кирилл Серебренников и Иван Вырыпаев действительно не для каждого, но и Андрея Звягинцева некоторые всерьез не воспринимают.
— Иронично и цинично можно относиться ко всему. Это уже, простите, от самого человека зависит. Я очень не люблю шутки и юмор, доходящие до цинизма. Это для меня неприемлемо. Раз режиссёр получает награды, его принимают на фестивалях с распростертыми объятьями, положительно отзываются о его работах, то нужно только радоваться и гордиться. Тоже самое я могу сказать не только про Звягинцева, но и про Андрея Кончаловского и Александра Сокурова. Или вот, например, режиссёр Владимир Хотиненко, который, по сути, положил начало хорошим сериалам. «Бесы», «Достоевский» — это очень серьезные и интересные работы. А вообще я люблю смотреть телеканал «Культура». Вот, например, программа «Академия». Там сидят молодые люди, и я с удовольствием села бы рядом с ними слушала. В мире столько всего и ты просто-напросто ничего не успеваешь познать. Также и с кино. Хорошего много, надо просто уметь искать и находить время для этих поисков.

— В каком-то из интервью с вами прочитал, что вам нравится сериал «Доктор Хаус». Список пополнился? Может, какие-то русские сериалы порадовали?
— Да, нравится. Он очень хорошо снят. Я мало смотрю сериалов, но по тому что вижу, понятно, что сейчас научились телевизионным съемкам. Уже не две головы в кадре разговаривают и пьют то за одним столом, то за другим. Вот, например, недавно я снялась в сериале, где есть натура, воздух, окружение.

— Ещё, кстати, вы в «Интернах» появлялись. Как так получилось?
— Мне предложили сняться, а я спросила: «Моя героиня кого-то убивает?». «Нет, она только руководит», — ответили мне. У моей героини была своя правда, она совершала свои поступки не ради денег, а была одержима идеей. Таких персонажей мне играть нравится. Мне даже как-то сказали, что после съемок в сериале «Закрытая школа» я для молодёжи стала главной нацисткой. Это, конечно, грустно. Видимо, молодежь уже не вся понимает, что нацизм — это самое страшное явление, которое было в истории. Но в целом отрицательные роли — это интересно. Я не сторонник играть только положительных, добрых, милых женщин. Это очень пряно!

— В фильмах, а особенно в сериалах, никакой актер не застрахован о того, что всё потом так перемонтируют, что в итоге твой герой, которого ты играл, в итоге получится совсем другой.
— Конечно, никто не застрахован. Армен Джигарханян говорит так: «Даже плохой фильм, если в нем занят хороший думающий артист, можно улучшить». Ещё он говорит «В каждой работе бог ума прибавит». Да, бывает так перемонтируют, что даже себя не узнаешь. Ещё и переозвучить могут, вложив в уста какие-то чудовищные мысли.

— Сейчас режиссёры в театре стараются все больше публику шокировать, ссылаясь на то, что людям классика не интересна. Как вы считаете, это правильно?
— Да, есть такие. Тот же Серебряников или Бутусов, например. У них то перфоманс, то инсталляция. Мне кажется, что если я не вижу в спектакле на сцене человека с его проблемами, судьбой, переживаниями, чувствами и страстями, то это не спектакль. Перфоманс — это неинтересно. Знаете, есть такой анекдот: «В чем разница между перформансом и инсталляцией? Инсталляция — это когда нагадил перед дверью соседа, накрыл газеткой, поджег, позвонил в дверь и убежал, а перфоманс — это когда позвонил в дверь соседу, сосед открыл, ты снял штаны, нагадил, накрыл газеткой, поджег и убежал». Я понимаю, что никто и ничто не стоит на месте, идет поиск новых форм в театре. Ради бога ищите, только не забывайте про человека. Зритель приходит в зал, чтобы ответить на вопросы, поразмышлять, а не только, как мне кажется, получить шоу или чему-то удивиться и ничего не понять.

— А в музыке вы тоже консервативны. Какую слушаете?
— Как часто говорят, все зависит от настроения. Я совершенно точно не люблю такую музыку, которая как будто гвозди забивает в голову. Мне нравится музыка, в которой есть мелодия и духовное начало. Дома у меня есть специальный набор мировой классики, начиная от Бетховена, Дворжака и заканчивая Малером и Моцартом. Для меня вне конкурса шестая симфония Чайковсого. Я ее просто обожаю. А как прекрасен Моцарт! Как можно не любить его 40-ю симфонию?

— Вы всегда отличалась активностью в общественной жизни и были нередкими ваши оценочные суждения на общественно-политические события. Сейчас можете представить, что вы, например, как Лилия Ахеджакова, будете говорить о наболевшем?
— Я считаю, что политика очень сложная и нечистоплотная дама. Я в ней плохо понимаю и так как не люблю, когда люди высказываются по вопросам, в которых некомпетентны, стараюсь и сама молчать. У каждого человека может быть свой взгляд на вещи, но он только твой и его не стоит навязывать общественности. Либо надо быть уверенным, что твои слова отражают реальность. Поэтому моя политика — это сцена.

— Вы очень часто путешествуете. По крайней мере, вам приходится это делать. Как вы считаете, Европа действительно загнивает?
— Чтобы так говорить, надо знать ситуацию изнутри. А мы же приезжаем на гастроли и, по сути, ничего не успеваем увидеть. Нас встречают в аэропорту, заселяют в гостиницу, затем у нас остаётся пару часиков, чтобы пробежаться по городу, купить всем сувениру — и все! Далее спектакль, после ужин и снова в путь.

— Это понятно, что на гастролях ничего не увидишь, а, например, в отпуске?
— Редко получаются такие поездки, когда есть время понаблюдать за людьми в транспорте или на улице. Нужно много времени, чтобы понять загнивают ли они или наоборот расцветают. Я думаю, что сегодня мир вообще и Европа в том числе переживают не самые лучшие времена. Случается такое волнообразное движение истории. Наверное, накапливается какая-то внутренняя потребность и поэтому начинаются волнения. То в Испании, то еще где-то. Может, общество хочет новых социальных отношений. Чтобы одна кучка не жировала, а все остальные считали копеечки, покупая хлеб. Или чтобы студенты учились бесплатно и людей бесплатно лечили. Сейчас понимаешь иногда, что лучше умереть, чем сегодня болеть.

— Сейчас много чрезмерности: «своё мнение не высказывай, а то побьют», «всё запретить», «больше двух не собираться». Как вы считаете, это нормально?
— Любая чрезмерность во всем всегда уродлива. Достаточно ведь совсем чуть-чуть и можно прекрасное превратить в уродливое. И наоборот — одним мазком что-то несовершенное сделать произведением искусства. Есть заповедь «Не оскорби и не унизь себе подобного». К сожалению, сейчас это очень часто случается.